В романе Нила Геймана и Терри Пратчета «Благие знамения» всадник Апокалипсиса Мор отправился на пенсию, «бормоча что-то про пенициллин», а на его место пришло грозное Загрязнение. Похоже, классики поторопились с прогнозом: недавно выяснилось, что человечеству, как в средние века, всерьез угрожают эпидемии опасных болезней. Впрочем, в истории борьбы людей с массовыми заболеваниями случались куда более мрачные эпизоды.
Одним из первых письменных свидетельств об эпидемиях считаются записи Фукидида про афинскую чуму 430 г. до н. э.: «Не нашлось, можно сказать, решительно ни одного врачебного средства, употребление которого должно было бы помочь больному: что шло на пользу одному, то вредило другому. Никакой организм, был ли он крепкий или слабый, не в силах был выдержать болезнь: она захватывала всех, безразлично при каком бы то ни было образе жизни. Самым же ужасным во всем этом бедствии был упадок духа (лишь только чувствовалось недомогание, заболевшие теряли надежду, отдавались скорее на произвол судьбы и уже не сопротивлялись болезни), а также и то, что при уходе друг за другом люди заражались, как и животные, и умирали». Болезнь унесла тогда четверть населения города, не пощадив даже афинского полководца Перикла. Впрочем, исследования бактериальной ДНК, выделенной из зубов жертв эпидемии, свидетельствуют о том, что виновницей их смерти была не чумная палочка Yersinia pestis, а возбудитель брюшного тифа Salmonella enterica.
Но история эпидемий куда старше письменности: в 2018 году датские ученые обнаружили следы ДНК чумной палочки в захоронении возрастом 4900 лет. А в 2015 году при раскопках в местности Хамин Манга (Hamin Mangha) были найдены остатки сгоревшего дома, под руинами которого находились 97 скелетов. Археологи выяснили, что тела там лежали в два-три слоя, полностью заполняя пространство дома. Теперь ученые считают, что примерно пять тысяч лет назад в регионе случилась вспышка неизвестной болезни. Хворь косила население с такой скоростью, что покойников не успевали предавать земле.
Одно из самых древних упоминаний о чуме можно найти в Библии. Филистимляне, победив израильтян, захватили в качестве трофея ковчег Завета Господня, где хранились в том числе и каменные скрижали с десятью заповедями. После этого в городе, куда принесли ковчег, вспыхнула чума. Испуганные граждане переправили трофей в соседний город — болезнь немедленно пришла и туда. После эпидемии в третьем по счету городе ковчег вернули израильтянам.
Василий Корень, «Всадники Апокалипсиса», 1696 год
Итак, не все, что в летописях именуется чумой, действительно было ею. По-латыни чума, pestis — это просто «зараза»: так могли назвать любую инфекцию. Например, чума Антонинов в 165–180 гг. нашей эры и и более поздняя чума Киприана (251 — ок. 270 г.), унесшие в общей сложности более 6 миллионов человеческих жизней, были, скорее всего, оспой или корью. Юстинианова же чума, вспышки которой наблюдались с 540 по 750 годы, действительно была вызвана чумной палочкой, что подтверждают современные анализы ДНК. Считается, что именно эта пандемия привела к упадку Византийской империи и положила начало темным векам в истории Европы.
Но еще более свирепой оказалась пандемия черной смерти, пик которой пришелся на 1346–1353 гг. Она, по разным оценкам, уничтожила от 30 до 60% населения Европы. Новый штамм чумной палочки, как предполагают ученые, оказался агрессивнее античного: исследуя отложения древней пыльцы в торфе и озерном иле, археологи обнаружили, что доля пыльцы злаков в пробах не снижалась. Это значит, что поля продолжали возделываться. В эпоху же черной смерти поля зарастали, вымирали целые поселения. Так, Никоновская летопись свидетельствует, что после мора 1387 г. из всего населения Смоленска в живых осталось пять человек, которые «вышли из города, затворив за собой ворота».
Именно этой эпидемии мы обязаны словом «карантин», произошедшим от итальянского quaranta — сорок. Сорок дней должен был простоять на якоре близ берега корабль, прежде чем причалить в порт Венеции: так жители надеялись уберечься от болезни. Больных же изолировали на острове Лазаретто, получившем название от расположенного на нем монастыря святого Лазаря: так во многие языки пришло слово «лазарет».
Dance Macabre, неизвестный автор, Германия, XVIII век
Черной смерти посвящены пушкинский «Пир во время чумы» и «Декамерон» Боккаччо — яркие примеры, соответственно, неправильной (с нездоровым образом жизни и контактами с посторонними людьми) и правильной (за городом, в компании близких друзей) самоизоляции. В искусство пришел новый мрачный образ: пляска Смерти, Danse macabre, где живые представители всех сословий кружат в хороводе со скелетами.
Уходила чума — ее сменяла оспа. Распространенность заболевания была настолько высокой, что порой как особую примету указывали «знаков оспы не имеет». Из-за этого в моду вошли белила и румяна, слой которых достигал немыслимых 1,5 см. Умирал каждый седьмой заболевший, среди маленьких детей смертность достигала трети. Когда же вирус вместе с испанцами пришел в Америку, смертность среди американских индейцев, лишенных иммунитета к европейским болезням, стала достигать 80–90%.
Впрочем, было замечено, что повторно оспой не болеют, поэтому еще в VIII веке в Индии начали применять вариоляцию — введение гноя из оспенной язвы здоровому человеку. Однако такая прививка была довольно рискованной: в 2% случаев человек заболевал тяжелой формой оспы и умирал. Коренным образом изменить ситуацию помогло открытие английского врача Эдварда Дженнера: оказалось, можно использовать вакцину — содержимое пузырька на руке больного легкой формой оспы, коровьей (variola vaccinia). Обязательная вакцинация принесла полную победу над оспой: образцы вируса теперь хранятся только в лабораториях.
В начале XIX века из Индии была завезена холера. Новая болезнь сделалась настоящим полем битвы между наукой и почтением к авторитетам. Британский врач Джон Сноу доказал, что холера передается через зараженную воду. Усомнившись в теории миазмов — болезнетворный плохой запах, по его мнению, скорее поразил бы легкие, а не кишечник, — Сноу проанализировал данные по заболевшим во время очередной эпидемии в Лондоне. Выяснилось, что все они брали воду из одной и той же колонки. Для эксперимента Джон Сноу попросил городские власти снять с нее рычаг — и распространение холеры тут же прекратилось!
Позже Роберт Кох продемонстрирует врачебному сообществу открытый им возбудитель болезни — холерный вибрион. Оказывается, болезни вызываются микроорганизмами, и от них можно уберечься, если соблюдать санитарные нормы. Тем не менее сторонники теории миазмов сдались не сразу. Немецкий исследователь Макс фон Петтенкофер, чтобы доказать ошибочность предположений Коха, даже выпил стакан воды, содержащий холерные вибрионы. По счастливой случайности ученый не заболел и в микробную теорию болезней так и не поверил. Но простейшие правила гигиены — мыть руки перед едой, кипятить воду, охранять продукты от мух, уничтожать блох и вшей — позволили человечеству радикально снизить смертность от болезней задолго до изобретения большинства вакцин и антибиотиков.
Солдаты, заболевшие испанским гриппом, в госпитале лагера Фанстон, Форт-Райли, штат Канзас, 1918 год
Однако развитие технологий привело к новым проблемам. В 1918 году мир столкнулся с новой эпидемией — на этот раз испанского гриппа. Штамм оказался особенно агрессивным: умирали от 3 до 20% заболевших. Массовые скоростные перевозки (в том числе переброски войск в ходе Первой мировой войны) позволили вирусу быстро распространиться по всему земному шару. Вдобавок, в условиях послевоенной нищеты и разрухи организм многих людей был ослаблен. По разным подсчетам, эпидемия унесла до 5% населения планеты (примерно полмиллиарда человека), она считается на сегодня самой крупной в истории человечества. Справиться с распространением болезни помогли до боли знакомые нам сегодня методы: карантин, закрытие общественных мест, ношение масок.
В 1928 г. Александр Флеминг открыл пенициллин, и началась «золотая эра антибиотиков». Тогда казалось, что новые лекарства смогут победить любую болезнь. Увы, эта эра закончилась уже в 1960-х: бактерии приобрели резистентность к антибиотикам. Вирусы тоже оказались способны приспосабливаться к противовирусным препаратам, не утрачивая при этом своей болезнетворности…
Так что в борьбе человечества с эпидемиями пока рано праздновать победу. Даже несмотря на то, что COVID-19 не так заразен, как оспа, и не столь смертелен, как чума, а медицина за последние годы шагнула далеко вперед, новая болезнь уже унесла более 700 тысяч жизней по всему миру. Поэтому отнеситесь к борьбе с ней серьезно: носите маски и перчатки, чаще мойте руки, избегайте скоплений людей.
1
