Каждый герой этой рубрики — личность по-своему уникальная, со своей историей успеха. Но не стоит забывать, что когда-то они были такими же студентами Физтеха, как и многие из нас. Правда, жили тогда в другое время. Этот выпускник поступал в МФТИ в одной стране, а оканчивал его совсем в другой. Тогда не было ни науки, ни финансирования, ни стабильности. О том, как в этой ситуации помог Физтех, о сложном пути предпринимателя и, разумеется, о чае мы поговорили с сооснователем «СДС-Фудс», эксклюзивного партнера Ahmad Tea Ltd. в России, Сергеем Дашковым.
— О вас практически нет данных в интернете. Поэтому, собственно, первый вопрос: расскажите о себе, о ваших увлечениях, — приведите краткую биографию.
— Родился в 1969-м году в городе Электросталь, но жил в Волгограде. Чем увлекался? Чем советские дети увлекались, тем и я. Прыгали на улицах, скакали по каким-то стройкам, собирали гранаты неразорвавшиеся, патроны. У нас же Сталинградская битва была. А еще из рогатки классно было стрелять. Нормальное детство счастливого советского ребенка, у которого не было гаджетов. Зато были двор и улица, где хорошо прокачиваются социальные навыки.
— А как вы оказались на Физтехе?
— Во-первых, всегда бэкграунд очень сильно влияет на то, что ты делаешь. У меня папа —летчик, мама —врач, дедушка мой был инженер, бабушка— тоже врач.
На самом деле человек катится по какой-то инерции. У тебя есть события, которые тебя куда-то, из одного русла, из одной «речки» в другую, направляют. Их таких немного. Одно из важных детских воспоминаний у меня: я иду маленький с бабушкой и дедушкой в городе Электростали —это тысяч 200 народу —все здороваются либо с дедушкой, либо с бабушкой. Я спрашиваю: «А как это так? Почему это так?» —«Я главный инженер на заводе, а бабушка у половины женщин сама, лично принимала роды». Поэтому все здороваются либо с бабушкой, либо с дедушкой. И ты понимаешь, что, вообще-то, важная штука — делать что-то хорошее, полезное…
Поэтому у меня первое было увлечение — стать мусорщиком и продавцом мороженого. Потом хотел стать летчиком, но у меня же зрение плохое. А запасной вариант — это инженер. Через какое-то время я понял, что ученый — это еще круче, чем инженер. А Физтех — это как раз инженер-ученый. То есть ничего круче, чем Физтех, нет. Так случилось, что я это понял классу где-то к седьмому. Поэтому я поступил в ЗФТШ.
Естественно, оказался я на Физтехе. И тут был первый шок. Это очень важная штука. Когда ты приезжаешь на Физтех, ты же приезжаешь самый крутой. А выясняется, что умных мальчиков-то сколько — пропасть! Да и девочки тоже умные — прикольно… И умней тебя большинство. Это вообще ужас. И в этом прелесть Физтеха.
— Как вы думаете, надо ли что-то менять в Системе Физтеха?
—Не знаю, адекватна ли она времени. Идет очень много дискуссий: чего-то надо с ней поделать, как-то изменить. И, наверное, что-то действительно надо менять, но вот… Я понимаю, почему это страшно делать. Система Физтеха оказалась хороша для своего времени. И мысль о том, что я там начну что-то переделывать, и оно все грохнется, пугает.
Наши отцы-основатели были гениальные люди. Эти три первых курса жесткого давления —они вообще для чего нужны? Чтобы тебя перезагрузить полностью. Нет ничего невозможного. Нет ничего такого, чего ты не в состоянии зарешать. Вот это самомнение, эта железобетонная уверенность, что ты можешь все, — это очень помогает по жизни. У меня настоятельная просьба ко всем реформаторам каким-то образом попытаться это оставить, сохранить.
— Как вы думаете, почему сейчас пытаются что-то изменить? Сама система, вроде как, и не потеряла свою актуальность.
— Говорят, абитуриент не тот. Молодежь не та пошла.
— Слаба?
— Слабоват оказался народ. Но, видимо, это провал в школе, провал в стране или провал культуры. Я не знаю. Вы же более молодые люди, вам решать.
Мир изменился, общество изменилось. И система образования должна меняться. Это очень важный вопрос. Физтех должен каким-то образом переползти из XX века в XXI — то, на чем я настаиваю категорически, что-то придется менять все равно, к сожалению или к счастью.
Потому что, если мы посмотрим, Физтех архитектурно образовался в ответ на вызовы времени. К нему должен прилагаться квалифицированный заказчик в виде советского государства. Советское государство понимало, чего оно хочет. Оно говорило: «Мне нужны инженеры. Инженеры — это те, кто решает проблемы. И еще мы хотим, чтобы они были хорошие, умные и суперквалифицированные. Для этого их нужно снабдить фундаментальным образованием. Через три года под прессом мы выберем самых лучших, потом мы обкатаем следующие три года в реальных „ящиках“— и получим классные кадры для нужных нам задач». То есть было четкое понимание, что со всем этим делать.
Проблема выглядит так. Государство в 90-е годы сказало: «Меня нету, извините, я ушло. Вы там сами как хотите…». И то, что Физтех выжил, — это чудо, и это классно, и это большая заслуга ректората, тех людей, которые каким-то образом пронесли и сохранили это все. Прекрасно, что Физтех — все еще место, где есть много очень умных мальчиков и девочек. Может быть, действительно, это все еще одно из немногих мест, где самая высокая плотность умных ребят на квадратный километр в нашей стране. Но то, что система не может жить без квалифицированного заказчика, — это факт.
— Вы говорите, в 90-е государство сказало: «Я ушло». Но ведь вы как раз оканчивали МФТИ. И ореол «ученый — это круто, ученый-инженер — еще круче» просто исчез. Каково было?
— Да, давайте расскажу вам. Я выпустился в 93-м году. За год или за два до окончания пропала система распределения. Ведь страны больше нет, пардон, и науки больше нет. Денег нет, ничего нет. И мы, выпускники того года, получили полную свободу с одной стороны: что хочешь, то и делай. Прикольно, классно, интересно! А с другой стороны, то, подо что ты был заточен в этой системе образования, оказалось невостребованным.
Я понимал, что наука — вещь дорогая. У меня база была — Институт биоорганической химии. Потрясающе красивое место, кстати. И сейчас оно еще ничего, а по тем временам это было вообще что-то выдающееся. Я приходил — я тащился. Это было потрясающе. Но я понимал, что деньги заканчиваются, их не будет там. Было ощущение полного коллапса: все, не будет ничего.
В то время был для нас путь простой: если хочешь заниматься наукой, то герои оставались в России, а не герои — уезжали проторенной дорожкой в аспирантуру: в Европу или Штаты. Благо, границы открылись, и русских тогда очень любили.
А остальные — это те, у кого какой-то есть триггер в жизни. Я жил по течению. Щелкнул триггер — все — я сказал: «Я пошел зарабатывать деньги». Так получилось, что стал предпринимателем.
— Немного откручивая назад: вы сказали, что, попав на Физтех, были в состоянии шока. Это как-то помогло расти дальше?
— Ты выходишь из зоны комфорта. Сначала полное опустошение, абсолютное опустошение. Потом ты сильно вкалываешь, потом понимаешь, что как бы ты ни вкалывал, ты все равно не в состоянии все сделать. Я считаю, что это важная штука, важная часть этого пресса. Здесь ты можешь списать, здесь ты можешь разделить задание с кем-то, здесь ты можешь как-то спланировать историю, к какому преподавателю попадешь на экзамене. Soft skills очень сильно прокачиваются при этом. Иногда я слышу, как какой-то человек говорит: «Надо сделать нормальные письменные тесты вместо устных экзаменов». Но, вы поймите, жизнь не состоит из решения тупых тестов. Никто тебе не дает тесты решать. Ты общаешься с людьми. Ты должен учиться им нравиться. Вот я учусь людям нравиться. Это важно.
— Многие студенты и выпускники недавних лет наоборот считают, что у физтехов нет soft skills.
— Смотрите, какая история. Я считаю, что soft skills у физтехов очень даже развиты. Но для специфической среды. Сейчас объясню. Коммуникативность развивается очень интенсивно, но среди себе подобных. Мне с физтехом всегда легко разговаривать: он меня понимает, я его понимаю. Но, поскольку Физтех несколько изолирован, мы в своей среде варимся. Это одна из проблем, которую, конечно, Физтеху надо преодолевать.
Один мой друг говорил, что мир подобен сложным механическим часам. Вот есть шестеренка на Физтехе, есть соседняя шестеренка — оборонный комплекс, например, где-то там и другие шестеренки… И очень полезно прыгать с одной шестеренки на другую. Вот это я очень люблю делать.
Так вот, soft skills физтеха очень развиты в рамках своей шестеренки, но полезно переходить и на другие.
— Расскажите про время потяжелее, когда вы становились предпринимателем. Как работал ваш мозг в этот момент?
— Ты ловишь возможности. Переход в предприниматели — это переход на другой энергетический уровень. Вообще надо понимать, что у начинающегося бизнеса статистика очень грустная. В первый год жизни выживает процентов пять, может быть.
Когда ты только становишься предпринимателем, надо выживать. Тебе нужно быть внимательным. Ты должен быть открыт всем возможностям. Ты должен считать риски, ты должен обходить хищников, ты должен видеть любую возможность что-то делать.
Ицхак Азидес, известный американский и македонский бизнес-консультант, выдвинул теорию жизненного цикла организации. Его идея в том, что подобно тому, как человек проходит разные фазы развития: ребенок, подросток, юноша, взрослый, старик, смерть — так и организация проходит некоторые жизненные фазы. И то, что характерно и нормально для одной фазы развития, является вредным и неполезным для другой фазы развития. И нужно понимать, на какой фазе ты находишься. Но, в отличие от человека, организация может продлевать себе жизнь.
Если хотите, почитайте его книги. Это очень полезно. Он очень любит у нас, кстати, выступать, в России. По-моему, Россию больше всех любит.
— Какой был ваш путь в предпринимательстве?
— Когда я понял, что мне нужно кормить жену и будущего ребенка (это было на пятом курсе), первое, что я сделал, — это я поменял свою базовую кафедру. У меня еще не было плана, что я буду делать, но я понимал, что прежде всего должен расчистить свое расписание.
А дальше, если ты понимаешь, чего ты хочешь и что ты можешь, возможность сама тебя находит. То есть та возможность, которая перед твоими глазами плывет — а их полно, они подстерегают тебя на каждому углу, — она как бы подсвечивается. Я вообще ничего не делал. Буквально через неделю мне звонит отец моего приятеля, к сожалению, сейчас уже покойный, Александр Михайлович Дыхне: «Сережа, приходи, у меня дело есть». Дело есть — классно. Очень уважаемый человек предлагает. Замечательно. Может быть, один из последних универсальных физиков в стране. Он зарегистрировал одно из первых российско-американских предприятий, которые нужны были для того, чтобы находить наших ученых и выводить на рынок их разработки.
И миссия моя была такая: найти ученого по наводке Александра Михайловича, понять, что он там изобрел, и как-то перевести в понятное американскому читателю. Вот тогда я научился интервьюировать ученых. Они же как дети малые: увлекаются, машут руками, и то, что они придумали, не очень связывается с реальностью. Моя задача была не только разобраться в изобретении, но и дать экспертизу. И я за это получал свою первую зарплату — 8 долларов. Это были крутые деньги для студента в 92-м году.
Это была моя первая и единственная работа, когда я работал не на себя. И она длилась несколько месяцев. А потом выяснилось, что все идет как-то не очень хорошо. Уставной капитал, превращенный в рубли, тает. Годовая инфляция была, чтобы вы понимали, тысяча с чем-то процентов. Это вообще кошмар, не успеваешь ценники запоминать просто. А у тебя там часть уставного капитала.
Единственный способ сохранить деньги был какой? Ты покупаешь какой-то товар, куда-то везешь, за это время он успевает подорожать. Кстати, тема чая тогда примерно и появилась. Мы тут же зарегистрировали свою компанию, точнее, мне ее подарил на день рождения мой приятель Виталик. Он сказал: «У тебя день рождения же. Вот чего ты хочешь: машину цвета апельсин — могу тебе ИЖ купить, — или я тебе фирму подарю — юридическое лицо». Говорю: «Давай юридическое лицо». Вот так мы с еще четырьмя товарищами сделали совместное предприятие со смешным названием «Комплексные исследования». Начало было примерно такое.
Так вот, чай был очень выгоден с точки зрения той странной экономики начала 90-х, потому что чем дольше плыл товар, тем дороже он приплывал. Поэтому мы пытались найти, что же такое можно было взять, чтобы плыло подольше.
Примерно в это же время случайным образом, как и все тогда, возник чай «Ахмад». Нам позвонил какой-то человек: — «А вы же, ребята, чаем торгуете?» — «Торгуем, да. Есть чай». — «А вот мне за долги достался какой-то чай. Три тонны есть. Возьмете? Вы же умеете торговать, а я не умею». — «Ну, хорошо, ладно. Давай образец». Это оказался «Ахмад». Интересный, прикольный дизайн, хороший чай. Взяли, нашли на упаковке адрес и связались с производителем: мы вот такие русские ребята, у нас появилась возможность посмотреть на вашу продукцию, нам она показалась симпатичной; не хотели бы вы нам рассказать, что там у вас и как? — «О! А я как раз к вам, — отвечает нам англичанин, — собираюсь приезжать в Россию, искать своих агентов». Так мы, собственно, и встретились. Такая история.
— На старте жена тоже работала или сидела с детьми?
— Тогда, понимаете, денег на няню-то не было. Квартиры не было. Мы дочку из роддома привезли в какое-то Восточною Бирюлево. Вечерами возвращался домой перебежками. И, кстати, тоже очень важный урок. Ты учился вежливости. Черт его знает, у кого пистолет за пазухой. Это тоже важный такой социальный навык.
Моя супруга Лена сейчас домохозяйка. И я должен сказать, что если я чего-то добился в жизни, то потому что у меня есть крепкий тыл, и за это, конечно, отвечает моя жена. Мне не нужно командовать дома, слава тебе, господи. На работе хватает.
— Расскажите про чай «Ахмад».
— «Ахмад» — изначально маленький семейный бизнес. У них была идея простая: «мы сделаем самый лучший, качественный чай, который только можно добыть, но он будет доступен в массовом количестве». Конечно, есть чай и за тысячу долларов. Но ведь чай — это просто растение. То есть когда тебе рассказывают историю, что это какой-то специальный чай, который на определенном месте растет, какие-то специально обученные девушки, желательно девственницы в полупрозрачных сари в третью луну от такого-то месяца собирают своими прозрачными пальчиками нежный верхний лепесточек — это все, конечно, романтическое бла-бла-бла для того, чтобы оправдать ценник в тысячу долларов за килограмм.
Так вот, наши английские партнеры, как и мы, оказались в нужное время в нужном месте. Когда они решили заняться брендом, открылся огромный рынок — Россия, Средний Восток. И не смотря на то, что компания разрослась до невероятных размеров, это до сих пор семейный бизнес. И они действительно очень увлеченные чаем люди. Там генеральный директор компании — до сих пор главный титестер. Это где вы такое найдете?
— Вы уже вышли из операционного управления и стали активным бизнес-ангелом. Как вообще к этому пришли?
— Нельзя заниматься много времени одним и тем же, это неправильно, это убивает мозг, истощает, иссушает просто. Поэтому спустя 20 лет операционной работы мне стало откровенно скучно, и я освободился от этого дела. И тогда у меня появилось какое-то свободное время. А поскольку мозг требует загрузки, и уже деньги какие-то были, я начал смотреть на разные команды, стартапы. Куда вкладываюсь, пытаюсь помогать. Но общее правило: я не лезу в операционку никогда. Мне это не нужно.
Инвестиции — это такой специфичный способ познания мира. Он очень честный. Если ты неправильно понял какой-то тезис, то ты потеряешь деньги. Это стимулирует тебя очень серьезно относиться к изучению стартапа.
— Каким должен быть проект, чтобы вы обратили на него внимание?
— Я думал на эту тему. И ответ сформировался вот такой. Первый критерий очень размытый, на самом деле. Я должен быть в состоянии понять, что люди вообще делают. Поскольку образование хорошее у нас с вами, то этот критерий, к сожалению, очень широкий.
Второй критерий: я принципиально не вхожу в местечковые истории. Хочу присоединяться к командам, которые понимают, как устроен мир, что мир — он большой. Есть американский рынок, есть европейский, есть российский, есть азиатский. Российский рынок — это всего лишь 2% от мирового ВВП. Поэтому компании, которые не имеют международных амбиций, мне неинтересны в принципе.
Третий критерий: мне очень нравятся команды, которые понимают, как устроена их индустрия, их сегмент. Понимают, кто они, кто их конкурент, и имеют план, как прыгнуть вверх. Вот это меня заводит.
— Вы не так давно вступили в Физтех-Союз с инициативой акселератора. Можете про этот проект подробнее рассказать?
— Я вернусь к началу разговора. Физтех, с моей точки зрения, нуждается в квалифицированном заказчике. И это не должно быть государство, по крайней мере, государство не может быть уникальным заказчиком, как это было в советское время. Потому что государство приходит, уходит, у него то есть деньги, то нет денег, то оно само не знает, чего оно хочет.
Мы придумали свой способ управляться со страной такого размера — отдать как можно больше государству и освободить время для своих дел. Мы без государства плохо умеем объединяться, кооперироваться. Вот только если враг придет — тогда мы объединимся, всех побьем, Родину-мать защитим.
Поэтому надо думать, как Физтех переводить в следующее тысячелетие. А для этого надо задаться вопросом: подо что мы должны затачивать себя как система? Ответ, видимо, простой: под студента, под абитуриента. К нам должен приходить по-прежнему абитуриент. Нам нужно сохранить эту школу. Это огромное достояние — сильная школа.
Дальше пытаешься посмотреть с точки зрения инженера или предпринимателя. Вот молодой человек пришел на Физтех. Он зачем сюда пришел? Он «чтобы что» сюда пришел? Какие у него есть траектории? Сидишь, смотришь и понимаешь, что есть, в принципе, два основных пути. Это путь ученого. Дай бог, он у нас в России останется. Но вообще наука — это интернациональная вещь. И есть — я настаиваю — путь предпринимателя. Он тяжелый, тернистый, но он тоже есть.
Собственно, как я это понял? Я приехал на Физтех как-то посмотреть, что тут делается. Приезжаю, спрашиваю: «И чего у вас тут, как? Расскажите». Мне начинают рассказывать: «Вот у нас то, вот у нас се, вот у нас еще чего-то там». — «Ладно, хорошо. У вас университетская наука, говорите, классная? Где у вас плоды этой науки? Где стандартный лицензионный договор? Куда деньги вложить?». И по ответам я понимаю, что нет базового интерфейса, нет доступа предпринимателя к Физтеху. Он не построен просто. Это неправильно.
Человек приходит, у тебя есть пять минут, чтобы его внимание зацепить. Это мы с вами сидим, разговариваем. Я понимаю, зачем трачу свое время. Потому что мне важно какие-то мысли донести. Но, вообще говоря, в жизни так не бывает.
И вообще, надо приходить на Физтех и пытаться как-то помочь, если ты набрался уже какого-то опыта. Слушайте: мы, русские, и Физтех в частности, жутко недооценены. У нас капитализация низкая. Это неправильно. У меня же есть какие-то интернациональные проекты. И я вижу, что люди там не умней, правда. И почему там компания какая-то стоит десятки миллионов на очень ранней фазе, а у нас тут талантливые люди бегают, ничего найти не могут, а потом — даже уже и не бегают. Можно жаловаться на государство, русофобию. Но это ерунда. Просто надо засучить рукава и работать, использовать ресурсы, которые лежат под ногами. Вот поэтому я вернулся на Физтех.
У меня была еще интересная личная история, я люблю ее рассказывать, она хорошая. В одном из моих стартапов фаундер только один. Значит, ему тяжело. Если ты вложился в компанию с одним фаундером, рано или поздно тебе приходится работать психоаналитиком, к сожалению. Это часть работы бизнес-ангела.
Так вот. Пришел ко мне как-то парень, единственный фаундер. Говорит, что получил предложение и хочет продать компанию за миллион долларов. Я понимаю, что это глупое решение, потому что парень только-только свою бизнес-модель поймал. Он сейчас на самой ранней стадии. «Зачем тебе миллион долларов, зачем? Что ты с ним будешь делать?» У меня задача — отвести молодого от дурного решения, используя свой жизненный опыт.
Парень говорит: «А вот я сейчас поеду в свой Архангельск и там построю здание. Позову молодых ребят, им там деваться некуда. Я их буду учить программированию. И мы будем пилить новые стартапы». Я думаю, хорошо, ладно: — «А вот представь другой сценарий. Ты приезжаешь в свой Архангельск, но не с чемоданом долларов, зданий там и так полно. Ты приезжаешь как предприниматель, платящий налоги в местный бюджет. Ты договариваешься с местными администраторами, создаешь рабочие места. У тебя есть возможность транслировать опыт своего бизнеса отсюда в Архангельск». — «Да, слушай, интересно. Это, наверное, круче», — ответил он мне.
Так я свою задачу выполнил: я парнем отманипулировал в нужную сторону. Но при этом сработал и обратный эффект. Он отманипулировал мной, сам того не подозревая. Я начинаю думать, почему я, здоровый мужик с каким-то опытом, деньгами, знаниями ничего этого не делаю? Это неправильно. Надо делать. Построить предпринимательскую экосистему могут только предприниматели. И поэтому возникла простая мысль. Хочу сделать здесь, рядом с Физтехом, акселератор, привести сюда стартапы, чтобы здесь была какая-то движуха, чтобы здесь были команды, чтобы студенты могли вдохновляться, искать работу, смотреть на тех людей, которые бьются за свой проект. Может, поработать в акселераторе, попрактиковаться.
Из физтехов получаются классные предприниматели. И нужно создавать здесь сообщество тех, кто будет пробовать ходить по этой дорожке. Может, они ничего не сделают, но сам вот этот пробный путь помогает приобретать полезные навыки. И пускай они знают, что когда через какое-то количество времени они сами что-то захотят сделать, к чему-то будут готовы, то здесь их ждут, любят, поддержат, научат.
—Какие у вас основные принципы?
— В предприниматели идут за свободой. Свобода! Лети как птица, ты сам себе начальник! Обратная сторона этой свободы – неимоверная ответственность. Ты отвечаешь за себя, за людей, которые в тебя поверили и с тобой пошли. Слишком много людей на меня завязано, чтобы позволить себе роскошь иметь какие-то особые принципы, на самом деле. Но мой главный принцип — сделать вещь сделанной. Также важно оставаться приличным человеком. Есть хорошее определение приличного человека, приписываемое академику Сахарову. Примерно так: «Порядочный человек — тот, который не причинит зла ближнему своему без большой необходимости».
—Чего пожелаете нашим студентам?
— Цените жизнь, она короткая. Глазом не успеете моргнуть, как из молодых, подающих надежды юношей превратитесь в старых козлов.
1
