В преддверии Дня космонавтики мы поговорили об основных направлениях развития отрасли, проблемах и перспективах с директором Физтех-школы аэрокосмических технологий Сергеем Негодяевым и заведующим лабораторией исследования радиолокационных алгоритмов Натальей Завьяловой.
Великое прошлое и перспективы будущего
Сергей Серафимович, вы работаете в сфере подготовки кадров для космических исследований уже почти 40 лет. Насколько современные цели и задачи отличаются от романтических идеалов начала эпохи освоения космоса?
Сергей Негодяев: Когда я оканчивал школу, а это конец 70-х прошлого века, я и мои друзья почти все мечтали стать космонавтами и относились к космосу с трепетной юношеской романтикой, с мечтой о том, что вот-вот из космических полетов мы узнаем то, чего никто до нас не знал. Перед нашим поколением усилиями и трудом всей страны открылась для познания огромная Вселенная, и здесь интересной работы должно было хватить всем тем, кто романтик в душе и при этом любит физику. Олег Михайлович Белоцерковский, ректор Физтеха, говорил нам, первокурсникам: «Вам очень повезло — вы будете после окончания института за счет государства удовлетворять свое любопытство, заниматься наукой и самыми интересными исследованиями».
И сейчас, в наше время, дело обстоит точно так же. За рутинной инженерной работой в космических НИИ и КБ по созданию образцов техники и ее эксплуатацией всегда есть и романтичная конечная цель — раскрытие интригующих тайн дальнего космоса, эволюции Земли и других планет, получение из наблюдений новых физических данных и их использование для понимания устройства мира.
За прошедшие 40 лет наука сделала очень большой скачок. У всех великих держав появился необходимый инструментарий для космических исследований, благодаря которым можно узнавать, что происходило в далеких уголках Вселенной миллиарды лет назад, и это только прибавило романтики. В астрофизике появились такие понятия, как темные материя и энергия, был открыт бозон Хиггса, ученым удалось сделать фотографии далеких галактик, тени черной дыры, зафиксировать в эксперименте гравитационные волны. С помощью современных телескопов ученые находят в других звездных системах землеподобные планеты, а Марс бороздят автономные научные лаборатории-роверы и определяют места для будущей марсианской базы. То есть ранние научные гипотезы и мечты обрели свое реальное подтверждение, а это, в свою очередь, позволило сформулировать новые сверхинтересные задачи как для ученых, так и для инженеров-прикладников.
То есть за это время космическая отрасль сильно изменилась?
Да, именно так. Но сейчас в нашей области во всем мире происходят просто революционные изменения. Складывается переход от затратной модели развития космической отрасли к экономически выгодной. Идет превращение накопленных ранее знаний и опыта в абсолютно новый быстрорастущий «космический» сегмент экономики для реализации сугубо прикладных земных сервисов и услуг: связи, навигации, телевидения, интернета, картографии, контроля природопользования. Параллельно с научными и исследовательскими миссиями.
На наших глазах и в России формируется высокодоходный бизнес в сфере высоких технологий с созданием космической инфраструктуры, который имеет свою специфику. Запрос на глобальность предоставления услуг формируется со стороны российского государства, которое и создает спрос, в том числе для обеспечения технологического суверенитета нашей страны. Мы видим уже вполне сложившийся рынок, который начал создаваться еще в 90-е годы. Здесь есть свои громкие имена и весомые проекты, поддержанные не только бюджетным финансированием. Но именно сейчас государство пришло к важному решению расширить возможности коммерческим компаниям и создать условия для вхождения в космическую экономику как можно большему числу организаций. Драйвером развития экономики XXI века, по моему мнению, будет экономика использования космоса.
Космическая коммерциализация
2023 год стал весьма продуктивным для Физтех-школы аэрокосмических технологий. МФТИ стал главой консорциума вузов в рамках Дорожной карты «Перспективные космические системы и сервисы». Расскажите подробнее про проект?
Наталья Завьялова: Примерно год назад мы с Сергеем Серафимовичем присутствовали на заседании Правительственной комиссии по высокотехнологичным направлениям развития России под руководством Первого вице-премьера Андрея Белоусова. Нам весьма импонировало направление «Перспективные космические системы и сервисы», и, главное, описание его реализации соответствовало нашим представлениям о том, каким образом нужно выйти на научно обоснованную программу работ для достижения поставленных задач. Это позволило нам взять ответственность за реализацию поднаправления дорожной карты.
За прошедший год проектный офис консорциума вузов при МФТИ защитил и провел через все экспертные комиссии утверждение намеченной программы работ. Она была признана Роскосмосом, Минэкономики и Минфином обоснованной с точки зрения востребованности научных результатов и их достижимости. В итоге мы занимались не только научной составляющей, но и поиском необходимых технологических решений. В рамках запланированных мероприятий есть довольно много узкоспециализированных научных проектов, поручаемых в виде грантов отдельным коллективам. Эти мини-проекты объединяются в направления, а они, в свою очередь, составляют весь проект.
Рабочая планерка ФАКТ. Фото: пресс-служба МФТИ
МФТИ отвечает за координацию большого пласта разнородных работ и за достижение контрольных характеристик. Необходимо, чтобы каждый получатель грантов выполнил свою работу должным образом и в срок, и тогда на вершине этого процесса мы получим отчуждаемые результаты, которых и ждет космическая отрасль.
А что ожидается от коммерциализации российской космической отрасли?
Сергей Негодяев: Для оперативного разворачивания современных спутниковых группировок, не уступающих зарубежным аналогам, мы нуждаемся в новых разработчиках техники и космических услуг. На мой взгляд, требуется многократное увеличение как высокотехнологичных компаний, так и кадрового потенциала, инженеров, конструкторов, управленцев, осуществляющих, в том числе, трансфер технологий из других отраслей. Государственные структуры готовы оказать содействие и создать льготные условия для этого процесса. Растущее число игроков сформирует здоровую конкуренцию, благодаря которой будет ускоряться и появление новых технологий. Чем интереснее, дешевле и быстрее проект, тем больше шансов стать главным игроком.
Что необходимо для вхождения в столь сложную отрасль?
Сергей Негодяев: Очень серьезные ученые и инженеры, которые будут вкладывать в работу все свое время и талант. Только в этом случае можно достичь результатов и признания. В 90-е рынок космических услуг во многом раскачали молодые ученые. Например, мой однокурсник Николай Николаевич Севастьянов после распределения в корпорацию «Энергия» довольно быстро зарекомендовал себя как талантливый инженер, и ему поручили руководить созданием пионерской космической системы, обеспечивающей связь и телевещание в труднодоступных регионах страны на базе геостационарного спутника. Он сумел заинтересовать своим проектом и привлечь бизнес-партнеров в лице компании «Газпром», под гарантии которой банки выделили кредитные ресурсы. В итоге они с партнерами еще в 1999 году запустили первые спутники на основе универсальной космической платформы и обеспечили связь и вещание в удаленных районах России — в районах газовых месторождений. Эта группировка спутников, получившая красивое название «Ямал», впоследствии полностью окупилась и успешно работает до сих пор.
Это удачный пример государственного и частного партнерства. Занять свою нишу в отрасли и тогда было довольно тяжело, ну а для современных реалий и новых игроков еще более необходимо государственное содействие. Сейчас активных участников правительственной дорожной карты среди коммерческих компаний не так много, как хотелось бы. Наиболее известными за последние годы стали «Газпром космические системы», «Спутникс», «Сканекс», «Геоскан», «НПО Лептон», «САИТ», также есть хотя и новые, но мощные компании, например «Бюро 1440».
Рентабелен ли столь высокоинвестиционный рынок для частных компаний?
Сергей Негодяев: Как я уже отметил, государством сформирован спрос, а значит, появляются и программы финансирования, гранты и субсидии. Интерес предприятий довольно высок. Например, на основе инициатив наших выпускников в разные годы было создано несколько частных компаний, и в июне прошлого года мы организовали на площадке Физтеха своеобразный вернисаж достижений. Выставку посетил руководитель Роскосмоса Юрий Иванович Борисов и был весьма впечатлен результатами. В итоге он отдельно посетил предприятия, чтобы познакомиться поближе с коллективами, производственными мощностями, выпускаемым продуктом. И это вселяет веру в конкурентный подход, что будет не только государственный заказ для государственных предприятий, но и коммерческие компании, которые могут быстрее и эффективнее решить весьма сложные задачи.
Более того, экономика XXI века будет в основном связана с освоением и использованием космических технологий, изделий и сервисов. Именно на этом инновационном рынке ожидаются наиболее высокие доходы. И здесь необязательно большое производство.
Получается, есть востребованные направления, где цена входа некосмическая?
Сергей Негодяев: Есть. Например, для приборостроения — основы для обеспечения производства космической техники или программного моделирования, алгоритмов управления группировками, спутниками — для них нет необходимости создавать целые концерны, но нужны компактные коллективы квалифицированных специалистов.
Космос не терпит ничего лишнего. Техника для экономически прибыльных космических сервисов должна быть максимально рациональной, компактной, легкой и дешевой. В связи с этим наша отрасль развивает направление малых космических аппаратов, которые соответствуют этим характеристикам. Их уже достаточно много на низких орбитах. Здесь образуется новый сегмент рынка, в котором не очень крупные технологические компании могут получить свой заказ, достаточно молодые коллективы могут найти свое место. Наша задача как университета — подготовить квалифицированные кадры для таких компаний. Это кадровое насыщение не менее важно для отрасли, как и развитие самого производства для серийного изготовления.
Плюс небольших коммерческих компаний в более оперативном принятии решений? Они более мобильные?
Сергей Негодяев: На мой взгляд, их роль — быстро протестировать, отобрать и доказать преимущества наиболее перспективных новых технологий. В терминологии инновационного менеджмента это так называемая «долина смерти», которую нужно пройти с минимальными затратами времени и денег. А для инновационных технологических компаний это чрезвычайно удобный инструмент, выйти на рынок с новым продуктом и первыми «снять сливки».
Например, одна из основных задач — сделать спутниковые группировки более компактными, дешевыми и современными. Это под силу и молодым коллективам. Крупные компании создают рынок космических услуг и сервисов, и им понадобятся результаты, которые сейчас нарабатываются учеными нашего консорциума вузов, в который вошли ведущие коллективы из МАИ, МИФИ, Самарского, Томского, Красноярского университета и многих других. Мы работаем на будущее, на то время, когда провайдеры услуг развернут сеть космических наземных станций и запустят на орбиту десятки, сотни космических аппаратов, и в нашей работе также важно учитывать вопрос рентабельности.
Более того, у нас двойная задача: реализация в режиме тестирования высокотехнологичных разработок и воспитание молодого поколения инженеров, которые будут трудиться не над созданием одного уникального космического и очень дорогого аппарата, а над производством серийных высокоэкономичных изделий. Для того чтобы к 2030 году России выйти на выпуск тысяч космических аппаратов различного назначения, подготовленных инженеров явно недостаточно.
Роль человека
То есть вопрос кадров стоит так же остро, как и модернизации производства?
Сергей Негодяев: Именно так, кадровое обеспечение не менее важно. Достаточно вспомнить, что, когда началась перестройка, в строительный бизнес втянулась чуть не половина страны, а с 1985 по 2005 год сверхприбыли были сосредоточены в банковской сфере и недвижимости. Теперь эти рынки насыщены, и молодежь туда идет не так сильно, как раньше, а новый рост будет создаваться именно в экономике космических приложений. Если мы совместно с космической отраслью сможем предложить молодежи интересную и достойно оплачиваемую работу, она сама к нам потянется.
На фоне общей коммерциализации останется ли место пилотируемым полетам, далеким миссиям, или это будет решение вполне прикладных земных задач?
Сергей Негодяев: Нам проще все инженерные задачи решать на Земле, мы как биологический вид приспособлены жить только в этих комфортных для нас условиях. Но довольно скоро количество создаваемой для космических целей техники возрастет во много раз и для ее обслуживания на станциях потребуется присутствие человека.
Конечно, рутинные задачи могут передать роботам. Но для далекого будущего и развития нашей цивилизации одной из актуальных задач является овладение потоками энергии, которые создаются в космосе. Этому учил нас еще основоположник космонавтики — великий Константин Циолковский. Рано или поздно энергия ископаемых ресурсов на нашей планете закончится, значит, надо заранее к этому готовиться. Если мы создадим поселения на других планетах, то только благодаря освоению энергии космоса масштабы развития человечества станут грандиозными.
Илон Маск, который в наше время многими воспринимается как технический авторитет, также развивает тему колонизации Марса. Для воплощения такой мечты некоторые предлагают использовать огромный запас космической энергии, аккумулированной в лунный грунт (Гелий-3). Она просто неисчерпаемая, в миллионы раз больше, чем мы можем себе позволить на Земле. Конечно, сначала мы должны овладеть механизмами управления термоядерными реакциями, установки для этого будут очень дорогими, но если мы научимся хотя бы через 50–100 лет использовать лунный грунт для получения энергии, то человечество получит неисчерпаемый источник энергии для своего существования, что позволит потомкам реально задуматься о колонизации!
Лидирующие проекты — капитальная уборка и моделирование
Ваша Физтех-школа активно участвует в передовых российских проектах, среди которых выделяется «Млечный путь» в кооперации с АО «ЦНИИмаш». На каком этапе сейчас работы и что ожидается от ввода этой системы?
Сергей Негодяев: Вокруг нашей планеты давно одновременно летает очень много космических аппаратов, и они начинают представлять опасность для Международной космической станции. МКС приходится делать до нескольких маневров в месяц для того, чтобы избежать столкновения с другими аппаратами и с космическим мусором. И чем больше будет создаваться новых спутников, тем больше они будут мешать друг другу, а число потенциально опасных столкновений только возрастет.
Таким образом, у нас только два варианта: либо научиться предсказывать эти столкновения, либо все космические аппараты должны летать в очень низком, почти соприкасающимся с атмосферой слое и заканчивать свою деятельность, сгорая в атмосфере. Это вполне рабочий вариант, но для его реализации необходимо научиться делать дешевые спутники.
Проект «Млечный путь» как раз и создается ведущим космическим институтом отрасли («ЦНИИмаш») для контроля, наблюдения и предсказания рисков опасного сближения. Пока спутники очень дорогие, важнейшую роль для предотвращения столкновений играют математическая модель описания безопасного движения и алгоритмы управления сотнями тысяч аппаратов. Сейчас физтеховский коллектив в самом начале пути, и мы создаем математическую модель для описания поведения многотысячной спутниковой группировки. Наш интеллектуальный и программный продукт в будущем должен быть воспринят и гармонизирован с аналогичными продуктами крупных международных организаций. Но об этом более подробно расскажет Наталья Завьялова.
Наталья Завьялова: России необходимо вести каталог объектов, чтобы знать траектории их движения. У нас для этого есть специализированная система АСПОС ОКП. «ЦНИИмаш» решил ее дооснастить, добавив космических аппаратов-наблюдателей, которые смогут мониторить низкие орбиты, где и наблюдается самая высокая плотность. Также, другими средствами, планируется охватить наблюдение за космической погодой и создать систему предсказания астероидной опасности.
Сейчас проект успешно развивается, в его реализации на этапе НИР участвовало около 19 организаций. Наша команда на Физтехе в прошлом году защитила аванпроект математического моделирования системы. Предварительные расчеты мы уже провели и сейчас должны подготовить моделирующий стенд для подробных расчетов передачи и обработки информации о космическом трафике.
В 2023 году вами начали продвигаться в практику результаты проекта «Интеграл-Д», в котором участвовал МФТИ. Какие актуальные задачи по итогу сможет решить этот программный комплекс для проектирования спутниковых группировок?
Наталья Завьялова: «Интеграл-Д» — программный комплекс моделирования и проектирования многоспутниковых группировок. Это многоэтапный проект, и здесь необходимы постоянные усовершенствования. Сейчас мы завершили программный комплекс, который способен проводить моделирование и функционировать без нашего участия. Таким образом, мы получили отчуждаемый продукт и начали его внедрять в вузы и российскую промышленность. Также мы пришли к решению организовать расчетный сервер на базе МФТИ, куда могли бы заходить организации и проводить предварительные расчеты без оформления лицензионных договоров.
Космическое приборостроение
Ваша школа ФАКТ также занимается разработкой чипов и микросхем. В чем сложности этой работы и есть ли предпосылки к достижению суверенитета России в этой области?
Сергей Негодяев: Еще во времена Советского Союза страна стремилась к технологической независимости и руководители четко осознавали, что за микроэлектроникой огромное будущее. В Зеленограде в 70-х годах усилиями одного из лучших конструкторов советского времени Геннадия Яковлевича Гуськова были созданы все необходимые условия для дизайна, производства электронной компонентной базы. Одна из кафедр ФАКТ (ранее ФАКИ) готовила тогда кадры для зеленоградской «кремниевой долины». Но мировые процессы и геополитическая ситуация привели к иному для России раскладу географического распределения производственных сил. В итоге этого распределения мы потеряли компетенции в производстве микросхем следующего технологического уровня.
В разные годы были разные дискуссии на эту тему. Пессимисты говорят, что мы в области микроэлектроники отстали навсегда, оптимисты — что нет, подождите, придумаем выход, у нас все возродится. Но в целом у нас нет другого выхода, кроме как развиваться в данном направлении. Это очень тяжело, слишком уж большой образовался разрыв и в технологиях, и в производстве, и в квалифицированных кадрах. Ведь современная микроэлектроника — это вся физика, инженерия и химия в одном флаконе. В технологиях изготовления чипов есть все, от сверхчистых газов, полупроводников, до чистых комнат, и при этом все должно отвечать определенным жестким стандартам.
Хватит ли у нас ресурсов и времени в условиях санкционных ограничений сделать отечественную микроэлектронику современной в одиночку? Если мы объединимся с дружественными зарубежными партнерами, то я думаю, у нас получится.
Наталья Завьялова: Конечно, время сейчас непростое, Россию взяли в определенную изоляцию, но, с другой стороны, мы чувствуем поддержку других стран и после некоторого провала в 2022 году наблюдаем даже более интенсивное международное сотрудничество, но перечень партнеров изменился.
То есть ситуация на рынке микросхем более суровая, чем в космической отрасли?
Сергей Негодяев: В математике есть теория игр, которая в очередной раз показывает, что в конкурентной среде не все видят, где наиболее выгодно. Поэтому мир развивается не по лучшему и заданному сценарию, а по тому который подвержен разным флуктуациям и случайностям.
Наталья Завьялова: Но мы можем выделиться в производстве устройств для космоса, это отдельное направление, ведь там очень суровые условия для техники. Сильный нагрев до +60 и охлаждение до –40. Приборы, которые мы разрабатываем в МФТИ, должны выдерживать эти условия. Плюс космические потоки заряженных частиц, которые сильно влияют электронику. Не забудем вакуум, в котором не все устройства могут работать. И все это может выясниться только на практике, испытания на Земле этого не покажут. Поэтому сейчас наблюдается мировой тренд, когда остро стоит вопрос рентабельности. Разрабатывать приборы, которые позволяют выдерживать подобные условия, очень долго и дорого, и это штучный товар, что также увеличивает их себестоимость. В итоге решили попробовать запускать на низкие орбиты обычную электронику, стараться программно корректировать ошибки и смотреть, что из этого получится. Опыт в целом положительный. Устройства работают меньше времени, но за счет низкой дозы радиации на низких орбитах этого достаточно для окупаемости.
Это существенно расширяет круг возможностей для космических задач, можно пытаться ориентироваться на обычную электронику, можно применять программирование и рассчитать, что выгоднее: запускать каждые три года аппараты на простых комплектующих или сделать один дорогой аппарат, который прослужит 10–15 лет.
Конечно, если мы запускаем зонды для исследования дальних планет типа Voyager, то все должно работать железобетонно, но на низкой околоземной орбите можно и нужно идти на эксперименты.
Значит, космос где-то облегчает наши задачи, а где-то — наоборот?
Сергей Негодяев: Поиск планет, подходящих для жизни человека, стал возможным только благодаря тому, что человечество смогло вывести мощные оптические приборы на такие орбиты, где ничего не мешает, особенно искажения, создаваемые турбулентностью нашей атмосферы. В противном случае наши наблюдения напоминали бы картину, создаваемую дрожащими руками, долго удерживающими фотоаппарат.
В космосе лучшие условия для наблюдений. Сейчас мы можем на протяжении некоторого времени собирать оптическую информацию о звезде, удаленной от нас на 100 млн световых лет. Если повезет и в это время мимо звезды пройдет планета, мы увидим те спектральные линии, которые есть в ее атмосфере, и можно зафиксировать следы воды, метана, а это значит, что планета может оказаться пригодной для жизни.
В мае текущего года запланирована установка на МКС гиперспектрального комплекса, разработанного в лаборатории ФАКТ. В прошлом году вы проводили обучение космонавтов. Какие задачи будет решать этот комплекс?
Наталья Завьялова: Гиперспектрометр может снимать поверхность Земли в очень широком диапазоне полос спектра. Эти снимки подходят для сельского хозяйства, по ним можно определить, достаточно ли увлажняется почва, есть ли вредители, какие химические удобрения или пестициды попали на почву после распыления, насколько равномерно. Высока роль и в экологическом мониторинге. В мире уже ввели углеродный налог, и благодаря космическим снимкам можно сделать анализ состава вредных примесей выбросов любых заводов, а также определить состояние травы и деревьев в их окрестностях, куда распространяется след CO2, метана, разного рода соединений серы. Из космоса можно отслеживать свалки мусора, в том числе и мусорные острова в Тихом океане. Это очень большая проблема. Пластик в соленой воде постепенно распадается, а снимки с помощью гиперспектрометра помогают определить, до каких соединений происходит распад, представляют они опасность или нет. Одно дело, когда мусор просто лежит, а другое — когда он может участвовать в каких-то реакциях. Также эти снимки необходимы для определения перспективных месторождений, и здесь есть свои нюансы. Например, золото и шпак часто залегают парно, при этом золота очень мало, и его не видно, а минерал шпак видно прекрасно. Но для решения этих задач требуется обработать большой объем снимков, написать программу, ориентированную на искусственный интеллект и большие данные.
Сборка иллюминаторного кронштейна для гиперспектрометра. Фото: пресс-служба МФТИ
Искусственный интеллект
Согласна! В текущих реалиях флагман любой индустрии — искусственный интеллект. Используете ли вы эти технологии и ведется ли обучение студентов по данному направлению?
Наталья Завьялова: Космическая отрасль раньше стояла на некоем отдалении от конечного потребителя, и поэтому все развивалось медленнее, в том числе и искусственный интеллект стал активно использоваться с некоторым запозданием. Но именно на Физтехе, где очень высокий уровень по математике и программированию, мы можем создать весьма интересные проекты.
В первую очередь искусственный интеллект используется для обработки данных дистанционного зондирования, эта технология была успешно внедрена и отлично прижилась. Но есть другие сферы, и ввод ИИ — дело времени. Например, для обработки радиолокационных данных для улучшения качества получаемого радиолокационного изображения. При разработке новых приборов, в том числе и для снижения их стоимости, совершенствования программного управления.
Мы обдумываем применение ИИ в рамках дорожной карты. Но при массовом внедрении технологий упираемся сразу в две проблемы. Одна — это большие вычислительные мощности, которые необходимы для обучения. Вторая — сами данные для ее обучения. Вторую проблему мы можем решить в рамках Физтеха. Данные для обучения могут быть получены с помощью реальных измерений, но для этого нужны ресурсы и время, либо с помощью моделирования. Это экономичный во всех смыслах процесс, он довольно часто применяется разработчиками для решения задач во многих сферах. Но, конечно, качество моделей и синтетических данных должно быть очень хорошим.
У нас уже сформировалось определенная школа моделирования, и мы можем создавать разного рода модели, которые будут делать синтетические данные, по качеству вполне пригодные для дальнейшего использования. С помощью моделирования мы уже решили несколько задач в области инжиниринга.
Будущее ФАКТ
Какие направления работы Физтех-школы вы можете еще выделить?
Наталья Завьялова: В нашей Школе сейчас очень сильно моделирование, и мы активно начинаем развивать искусственный интеллект, потому что необходимость уже назрела и в целом в России, и в отрасли.
Мы продолжим развивать и внедрять систему моделирования «Интеграл-Д», и дальше мы хотим расширить ее возможности для решения задач управления космическими аппаратами и целыми группировками.
В рамках дорожной карты начали появляться новые направления: разработка терминала лазерной связи — малогабаритного устройства для оптической связи в космосе. Нами проектируются и создаются площадки для испытаний и отработки, на которых работали бы не только мы, но и дружественные нам вузы или организации. Этого сейчас остро не хватает.
Также большое внимание уделяется разработке перспективных двигателей для космических аппаратов. Сейчас в работе аж три типа новых двигателей для аппаратов нанокласса.
Активно развивается направление, связанное с оптико-электронной аппаратурой. В частности, мы хотим сделать небольшую мультиспектральную камеру для обзорной съемки поверхности Земли и начать проекты по созданию нового типа звездного датчика. Это перспективное направление — датчик смотрит на звезды и определяет, в какую сторону ориентирован космический аппарат, с высокой точностью, и это средство, работающее без накопления ошибки.
Сергей Негодяев: Наталья Александровна ответила на ваш вопрос как ученый, выделив интересные научные направления, а я отвечу как директор образовательного подразделения. Главная задача Школы — это подготовка кадров, и сейчас мы переживаем очень интересный период, когда наши молодые ученые, вчерашние студенты, освоив новое технологическое направление, могут развить его здесь, в лабораториях Физтеха. Не на большом производстве, где все поставлено на текущие технологические условия и с новым направлением гораздо тяжелее стартовать, а на стартовой площадке университета.
Кроме того, очень важно, чтобы наши ученые, которые работают в перспективных научных лабораториях, были задействованы и в преподавании. Это дает необходимую связку «образование — практика». Наша задача — чтобы самые современные разработки, которые добиваются выхода на мировой уровень, немедленно находили отражение в семинарах, лабораторных работах, лекциях. Нам нужно создать организационную структуру по перетоку современных результатов в учебный процесс, и это необходимо сделать на системном уровне.
Конечно, эту тему обсуждают уже давно, и у нас есть успешные примеры, но это, скорее, частные случаи. Любой учебник, который написан на Физтехе, написан великим ученым, и он всегда авторский, но сейчас это должно быть на каком-то новом уровне саморегулируемой системы. Мы должны создать нашим талантливым ребятам лучшие условия для развития, чтобы их идеи стали источником и новых кадров, и новых технологий.
