Константин Вячеславович Воронцов, доктор физико-математических наук, профессор РАН, заведующий кафедрой машинного обучения и цифровой гуманитаристики МФТИ, заведующий кафедрой математических методов прогнозирования ВМК МГУ, заведующий лабораторией машинного обучения и семантического анализа Института искусственного интеллекта МГУ.
— Сейчас кажется, что ИИ проникает во все сферы нашей жизни, но что вас привлекло в этой науке более 30 лет назад? Что повлияло на выбор профессии?
— Я выбрал это направление на втором курсе Физтеха. Во-первых, мой преподаватель по курсу вычислительной техники, профессор Лев Николаевич Столяров, оценив мою реализацию алгоритма игры в реверси, порекомендовал идти на базовую кафедру Вычислительного центра РАН, в отдел Юрия Ивановича Журавлёва. Во-вторых, я пользовался «принципом неокончательных решений Габора». Правда, тогда я не знал, что это так называется, но считал, что при принятии решения нужно оставлять себе максимум свободы выбора для последующих решений. Базовая кафедра в ВЦ РАН была как раз такая. Там занимались очень разными задачами — от моделирования ядерной зимы, экономики и экологии до медицинской диагностики и распознавания образов. Меня манила возможность находить для математики и программирования самые разные применения, не зная порой, в какую прикладную область придется погружаться через полгода. Разнообразие приложений привлекало свободой выбора.
На самом деле моя научная симпатия была предопределена еще раньше, в школе. Мой отец, профессор МИСиСа, предложил мне после девятого класса что-то вроде летней стажировки. Зная о моем интересе к программированию, который он сам же и пробудил, папа дал мне реальную задачу. Надо было сделать инженерные расчеты деформаций и остаточных напряжений в металлическом образце, обработанном кузнечным прессом. Измерения деформированной сетки, заранее нанесенной на образец, делал папин аспирант под микроскопом. Папа досконально знал физику пластических деформаций и расписал все формулы для вычислений. А я учился программировать по взрослым книжкам — нормальных школьных учебников тогда не было. И мне, конечно, было интересно применить свои знания для серьезного дела. Так я еще школьником поработал на советской ЭВМ СМ-4, это был 1986 год. Монохромные мониторы с завораживающими зелеными буковками. Широченный принтер Роботрон в соседней комнате, печатающий на перфорированной ленте, — медленно, но верно и довольно громко. Сначала надо было просить разрешения распечатать программу, потом системные администраторы привыкли, что профессорский парнишка тут делом занят — зря ленту расходовать не станет. Графики приходилось выводить на отдельный черно-белый телевизор, висящий под потолком, — один на весь зал. Тогда я впервые познакомился с методами аппроксимации функций и узнал об анализе данных. Потом, в 10-м классе, выступил на физтеховской конференции школьников с докладом об этой работе. Еще не догадываясь, что такого сорта задачки станут моей профессией.
Летом после второго курса взялся читать книги по искусственному интеллекту. Такого предмета у нас еще не было. Было интересно разобраться самому, что это за зверь такой. Прочитал про распознавание сцен, про алгоритмы игры в шашки и автоматическое доказательство теорем. Таким образом, к Журавлёву я уже пришел слегка подготовленным. Выбрал в итоге теоретическую работу под руководством Константина Владимировича Рудакова, которого Юрий Иванович называл своим лучшим учеником и правой рукой по многим научным и прикладным проектам.
Полностью это интервью будет опубликовано на нашем сайте в декабре 2024 года, а также выйдет в книге «ЗА НАУКУ: Ученые о…Человеке, Мире, Математике (Прорывы в российской науке)».
Опубликовано при поддержке гранта Минобрнауки России в рамках федерального проекта «Популяризация науки и технологий» № 075-15-2024-571.
