Не все, кто окончил Физтех, связывают свою жизнь с наукой или технологичным бизнесом. Александр Филиппенко, выпускник Факультета молекулярной и химической физики 1967 года, а сегодня — народный артист России решил посвятить себя искусству. Впрочем, он успел провести немало времени на базе в Черноголовке и затем два года поработать старшим инженером Института ГЕОХИМИИ АН СССР. Встретившись с нашим корреспондентом, актер поделился своими мыслями и воспоминаниями. Шестидесятники, КВН, полет Гагарина, роман Булгакова и многое другое — специально для журнала «За науку».
Драмкружок
Спроси любого шестидесятника, успешного народного артиста (Табакова, Никоненко — я точно знаю), — все проходили через дом пионеров, в котором был драмкружок и первый актерский учитель, или в школе была чудная учительница литературы. У меня было и то, и другое. Школа прошла в Алма-Ате. Там в городском драмкружке впервые вышел на сцену. И Светлова мы играли, и сказки Тамары Габбе. Был замечательный руководитель — актер местного драмтеатра. Но в 1961 году после Гагарина какой ГИТИС или ВГИК? Только лучший в мире вуз, только МФТИ.
Гармонь
Главными праздниками в стране были 7/8 ноября и 1 мая. Торжественный вечер в старом лабораторном корпусе на Физтехе, и на концерте я читаю «Василия Тёркина» Твардовского, глава «Гармонь». Из поколения в поколение в нашем драмкружке передавалось умение читать этот отрывок. Как только я произносил: «… Только взял боец трехрядку, // Сразу видно — гармонист», и тут же начинал играть пионер из кружка баянистов. Много я разъезжал с этим концертным номером по собраниям и слетам. А тут я читаю «Гармонь» без баяниста, и уже на Физтехе! И наш ректор генерал Петров (так мне рассказывали), сидевший в первом ряду, спрашивает: «А откуда этот студент?» — «С физхима, 141 группа». — «Интересный товарищ».
Культура
Конец 1962 года, осень. «Завтра поедем в Переделкино. Но ты особо не афишируй, — сказали друзья-старшекурсники. — Мы едем на могилу Пастернака». Он умер в 60-м… Одинокая могила на краю кладбища: три сосны, скамеечка. Это был поход-поступок. Там мне и рассказали про знаменитое собрание, где голосовали за исключение Бориса Леонидовича из Союза писателей (это все вокруг Нобелевской премии и романа «Доктор Живаго», сейчас это все есть в интернете, а тогда официально только брань и обличенье): «Один поэт из наших классиков // На переделкинском пруду // Лишь маленьких ловил карасиков // На иностранную уду. // Хоть жизнь он вел довольно светскую, // Но послабей писал, чем Блок, — // И, все же, на уду на шведскую // Он карпа выудить не смог».
… Только из критических статей можно было что-то узнать. Так про битлов мы узнали: из «Комсомольской правды», из фельетона «Жуки-ударники». Вот это умение читать между строк, умело читать примечания, было основным методом при так называемом «доворовывании» культуры.
Символизм
Конец 1956 года, доклад Хрущёва, развенчание культа личности Сталина. Правда о сталинских репрессиях. Когда решили чуть-чуть приоткрыть и рассказать, но не решили еще, когда снова закрыть. Но оттепель началась, и природу не остановить… Ранний Окуджава в 59-м году писал: «Неистов и упрям, // гори, огонь, гори. // На смену декабрям // приходят январи». Вот тоже был метод – «Вынужденный советский символизм».
Что-то передать читателю или зрителю автор мог только через описания природы, снов… За каждым словом стояли огромные понятия и огромные умолчания… Почитайте у Пастернака «Снег идет…» или у Левитанского: «— Чем же все это окончится? — Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен». (И вот главная строка Левитанского) «… Ибо сколько вьюге ни кружить, // недолговечны ее кабала и опала…» Вот он — «вынужденный советский символизм».
КВН
Меня взяли в команду КВН, я был самый молодой, а они все — гиганты фантастических идей. Мало кто помнит, что эти передачи шли в прямом эфире, без монтажа и редактуры. Это было непередаваемое ощущение! И все помнили фразу Александра Зацеляпина, первого капитана команды: «Ребята, имейте в виду: прямой эфир. Слово не воробей, поймают — и вылетишь».
Из памятных вещей — как мы выиграли первенство Москвы у Первого меда. В начале передачи открывается дверь в декорационный сарай, оттуда выезжает «Рафик» с надписью «Аэрофлот». Туда садятся наш другой капитан Ося Рабинович и еще двое ребят с чемоданчиком и отправляются в Шереметьево. Пробок тогда не было, все было просчитано: самолет летит, передача идет. И физиков, и медиков встречают корабелы в аэропорту Пулково, там был конкурс капитанов, и Ося выиграл. И мы победили в КВНе’62.
А вишенкой на торте было то, что физтехи привезли в подарок встречавшим корабелам снежную бабу из долгопрудненского снега.
Это было под Новый год. Вместо морковки — радиолампа. А как умудрились в маленьком чемоданчике довезти, спросите вы? И я отвечу, ребята, это же элементарно, вспомните. В лабораториях сухого льда было навалом! Раз-раз, скатали, лампу вставили, обсыпали, довезли и победили.
Луна
Уже в 1963-м был знаменитый полуфинал с Киевским институтом гражданской авиации (КИГА). Домашнее задание — проект студенческого городка. Киевляне придумали традиционно, почти как у нас в Долгопрудном: четыре корпуса общежития, столовая, спортзал, через дорогу — лабораторный корпус. Физтехи придумали студенческий городок на Луне. Почему на Луне… На Луне все предметы в шесть раз легче, значит, все предметы в шесть раз легче сдавать.
«Смешно, но абстрактно», — сказал председатель жюри. А в 1963 году, уже после похода Хрущёва на выставку в Манеж, слово «абстрактно» или «абстракционист» было как «экстремист» или «террорист». И мы проиграли одно очко.
В конце передачи ко мне подошел первый ведущий, один из авторов КВНа Альберт Аксельрод, врач из Боткинской, он же режиссер эстрадной студии МГУ «Наш дом». Подходит и говорит: «У нас споры в редакции. Мы КВН останавливаем, полуфиналы прошли, но финала не будет. Приостанавливаем на год, а вы приходите к нам в эстрадную студию «Наш дом» в ДК МГУ». Вот это, я считаю, тогда и был неосознанный мною первый шаг из физиков в лирики. К счастью, я уже удачно (уд.) окончил самые тяжкие первые три курса.
«Орленок»
Кроме КВНа, где я был активным исполнителем, были еще и концертные бригады, с которыми в каникулы мы разъезжали по Подмосковью, на целину, на стройку Абакан-Тайшет. И это тоже была одна физтеховская команда, которой я во многом благодарен…
В 1964-65, летом, мы оказались вожатыми во всесоюзном пионерском лагере «Орленок». «Артек» был идеологизирован с самого начала и давно, а вот в «Орленке» оказались очень продвинутые педагоги и руководители, которые думали по-другому. (Лозунг Стива Джобса: «Думай по-новому, думай по-другому». Этому меня на Физтехе учили. А как это получилось у них — я не знаю).
Из отдела культуры ЦК комсомола позвонили на Физтех и попросили помочь: «Нашим вожатым из пединститутов трудно будет с этими продвинутыми ребятами». И наша активная команда поехала в Туапсе.
Шестнадцать отрядов. После ужина собирались на вечернем костре с видом на море. У каждого отряда было свое место, свой костер и скамеечка, мы садились и могли говорить на любые темы. То, что я считал нужным. Тут и наука, и жизнь, и литература, и политика, и зарубежная поэзия, и журнал «Новый мир». И даже про культ личности уже Хрущёва мы говорили. (В октябре 1964 Хрущёва отправили на пенсию, и самый трудный вопрос на Физтехе для преподавателя научного коммунизма был такой: «Скажите, а существуют ли в Советском Союзе объективные предпосылки для возникновения субъективизма?»).
Воробьевы горы
Физтех. Новодачная. База в Черноголовке, где мне, опять же, помогали и направляли меня старшие друзья. Диплом. Я занимаюсь ЭПРом. И вот его величество случай (как я узнал потом…). В Институте ГЕОХИМИИ в одной из лабораторий «пропадала» ставка старшего инженера. И завлаб волновался: «Заберут! Ищите, где, кто там из физтехов занимается ЭПРом!». И меня взял на 120 р! Это было прилично, ведь у стажера было 90 р. И вот я на Воробьевых горах, в классическо-традиционном, интеллигентно-консервативном институте с колоннами и строгим вахтером внизу. У них там тоже были свои секреты на каждом этаже.
(Ох, вспомнил. В наше время самое страшное что было для выпускника Физтеха? Самое страшное было услышать фразу: «Диплом мы вам дадим, но будете инженерами без допуска». Но это я так, к слову.)
Прошел год, и вдруг…! Завлаб был вхож в отдел науки ЦК КПСС. Ему удалось с одной крупной выставки два мощных ЯМРа и ЭПРа заполучить к нам, и все лучшие умы лаборатории ушли на этих «японцев», а я остался со стареньким ленинградским. И почти автоматически становился соавтором всех работ девчонок-химичек, которые приносили свои пробирки: «Обсчитайте нам, Александр». И вот ты перед выбором: или бросить сцену и заново садиться за учебники радиотехники и писать кандидатскую «Комплексы редкоземельных элементов», или больше на Воробьевы горы не приезжать.
Любимов
Все как-то вместе случилось в одном 1969 году. Меня приглашают сниматься на «Мосфильм» в главной роли. Фильм «Я его невеста». И старший инженер едет в отдел кадров Академии наук получать справку о вольном трудоустройстве. (Это стажеру надо было бы четко два года «отпахать»). Справка на руках, и в трудовой книжке после строчки «старший инженер» у меня было вписано «режиссер студенческого театра». Но тут еще: бабах!! Решением парткома МГУ студию «Наш дом» просто выгоняют из ДК на улицу со словами «в Чехословакии в 1968 все со студенческих театров начиналось!»
…Когда Любимову сказали, что нас закрывают (а Таганку каждые полгода закрывали), он сказал: «Пусть приходят». И я пришел первый на Таганку. «Что-то там прочти, — говорит мне Юрий Петрович, — на худсовете». Ну, я им Салтыкова-Щедрина и стихи с элементами формотворчества.
Спасибо парткому МГУ. Если бы нас не закрыли, мы бы стали обычным, тривиальным народным театром.
«За науку»
Помню, газета «За науку» на одном листочке умещалась. А начинали ее, по-моему, наши великие Юрий Попов и Юрий Пухначев, активные члены команды КВН. Это их знаменитые тексты я читал: «У меня погорел циклотрон. // Что за шум поднялся, что за звон! // Кинескопы замигали, // Стробоскопы затрещали, // Эйконалы загудели, // Трубки Крукса запотели, // А амперметр — тот и вовсе зашкалился. // Я влезаю в ускоритель, // Выпрямляю выпрямитель. // Что за чудо, что за черт? // Квант идет не первый сорт. // Центр тяжести повысился, // Модуль разности понизился, // А оптические оси — покосилися». Это для КВНа с МИФИ, когда мы выиграли с разгромным счетом.
«Дело было вечером, делать было нечего. Медик резал и молчал. Физик маятник качал». Это для КВНа 1962 года с Первым медицинским.
«Вот стенд, который построил студент, // А вот космическая частица, // Которая с бешеной скоростью мчится // В стенде, который построил студент. // А вот инженер молодой, бледнолицый, // Который клянет и судьбу, и частицу, // Которая с бешеной скоростью мчится // В стенде, который построил студент». Вот это я на Таганке читал и до сих пор читаю где-нибудь в Пущино или Жуковском.
Таганка
Я не был в первой десятке актеров на Таганке. Концерты — да. Сколько было концертов: Хмельницкий, Высоцкий, я, Пятигорский на пианино, Зоя Пыльнова — стихи. Вот такая были бригада.
У нас шумные гастроли в Ленинграде в 1973 году, предложения дать концерты часов в пять вечера в почтовом ящике (так раньше называли закрытые предприятия военно-промышленного комплекса — прим. ред.). И вот, у нас с успехом прошли два-три концерта. Мы с Хмельницким получаем по 50, а Володе (он обычно выступал и сразу уезжал) в антракте «Гамлета» передаю 100 р. В 1973–74 это было хорошо. Но вдруг выясняется, что по нашим следам идет ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности — прим. ред.), ловили организаторов и нас. К счастью все обошлось, но мне потом рассказали, что в одном из почтовых ящиков, когда к директору, генералу по званию, пришли и попросили сдать организаторов, он ответил: «У меня после концерта ребят с Таганки производительность повысилась на 300%. Все беру на себя, закройте дверь с той стороны!»
Про подписи
После Таганки я 20 лет в Академическом театре имени Евгения Вахтангова. Быть на одной сцене и работать вместе с великими Ульяновым, Борисовой, Гриценко — это была для меня своеобразная аспирантура. Но и в театре Вахтангова в эпоху расцвета застоя был партком, с которым отношения у меня были разнонаправленные.
И вот была такая история. Я уже до этого выезжал и в Польшу, и в Чехословакию на фестивали моноспектаклей. А тут вдруг от Союза театральных деятелей возможная поездка на фестиваль в Авиньон, и меня приглашают. Франция — капиталистическая страна, и чтобы туда поехать, надо было пройти несколько этапов. Иметь хорошую характеристику от предыдущих поездок в соцстраны и подпись от комиссии в райкоме партии, даже если ты был ничего не член. И вот мне что-то тянут и тянут в парткоме театра, все никак не отправят мою бумагу для подписи. Я говорю: «Я сам поеду к ним». — «О, конечно, вот бумага. Отправляйтесь! Посмотрим!» Они понимали, что это безнадега. Я еду, в главной приемной отдаю бумаги секретарше. Она смотрит мое личное дело и тихо говорит: «Вы Физтех заканчивали?» — «Да». — «У меня муж физтех, он столько про вас рассказывал… Погуляйте полчасика и приходите».
Через час с подписями на бумаге я был в театре. И, увидев глаза членов парткома, я уже и в Париж-то ехать не хотел. У меня была полная сатисфакция… Хотя нет, во Францию поехал и в Авиньоне смотрел премьеру Питера Брука… На дворе 1985 год, и за углом начиналась Перестройка.
Гамлет
В «Гамлете» я играл несколько ролей. Но в основном это была группа актеров, которая играла «Мышеловку». Я и пантомиму разыгрывал, и яд в ухо королю капал. И все эти гады: и Демидова, и Высоцкий, и Смехов, и Сайко — сидели у стены и с удовольствием смотрели, а мы играли на авансцене, и каждый раз нужно было придумать что-нибудь новенькое, неожиданно смешное. Ну я и придумывал. Но каждый раз Юрий Петрович, который всегда смотрел свои спектакли, говорил мне: «Александр, не уходи в эстраду».
Формулы
Знаменитая фраза Эфроса: «Актер должен понимать свое место в формуле». «Понимать» — значит, сознательно творить только на эту формулу. У Эфроса формула «Вишневого сада»: вечная проблема интеллигенции — беспечность перед опасностью. Им говорят: «Сдайте сад под дачные участки! Загубят вас!» — «Ой, нет, давайте поговорим. О, мой бедный сад, мой шкаф, здравствуй!» И только слова, слова, слова — беспечность перед опасностью… Понимать формулу режиссера — это важно, и этому опять же научил Физтех.
Штампы
У хорошего актера 1500 штампов, а у плохого — 10. Это все-таки продуманные вещи, и нужно только умело сыграть: «Ах, это мне пришло вот прямо сейчас». Так нас учили в «Щуке»: завизируй, а потом импровизируй. Или, как говорили великие джазмены, лучшая импровизация — та, которую я выучил вчера.
МиМ
Сейчас что-то снова затевают по «Мастеру и Маргарите». По мне, этот роман — такой своеобразный дневник переживаний Михаила Афанасьевича, у которого после успеха все было навыворот, которому надо было высказаться, и он все это переводил на бумагу… Сам этим пользовался и всем советую — «Дневник Переживаний». Все, что есть в голове, выписать на бумагу, все дерьмо, которое там. Мало того — обязательно написать вывод и nota bene увидеть этот вывод… Из рук все это выйдет, глазом увидишь, а тогда и из головы выйдет. Дальше никому не показывать, потом куда-то денется, пропадет…
Так вот, про Мастера. У каждого своя видеолента романа. Поэтому Вайда сделал правильно и только библейскую тему выделил… Или уже не браться, а только читать… Как я слышал от умных людей, некоторые романы обладают полиграфическим эффектом: только для чтения у торшера, один на один. «Доктор Живаго», «Жизнь и судьба» и, видимо, «Мастер и Маргарита».
Тривиальность
Что пожелать Физтеху? Сохранить себя, не потерять. У Пастернака есть стихотворение «Быть знаменитым некрасиво»: «… Другие по живому следу // Пройдут твой путь за пядью пядь, // Но пораженья от победы // Ты сам не должен отличать». И самое главное: «И должен ни единой долькой // Не отступаться от лица».
Это самое главное — сохранить себя… Мы, стиляги, в 58–59-м были не против советской системы. Мы просто хотели сказать: «Обратите на меня внимание. Вот это лично я так завязываю свой галстук-селедочку, и так я зачесываю свой кок на бриолине. Меня отметьте, заметьте, а не мой пионерский отряд, который дружно строем шагает в общее светлое будущее»… Я есть. I am. И при этом ты сам отвечаешь за все. Лично ты. Что можешь сделать лично ты, а не твой отряд? Физтех давал такую возможность. И в мои времена это было сплошь и рядом. Если ты этого хотел, если ты был открыт для этого.
«Думайте по-другому, думайте иначе».
Конечно же, старший, уважаемый друг нужен. И у меня были такие друзья, и на Физтехе, и в Черноголовке, спасибо им. Дух вольности, новых идей всегда был на Физтехе.
Идеи
О, сейчас время перемен, трудное время. Смешались все критерии оценки, никак не выберем точку отсчета и систему координат. Идей новых нет, никаких — это печально. Вернее, их полно, только они на уровне «первый класс, вторая четверть».
И еще, в нынешней суете и крике важно не пропустить сигналы сверху. Они тихие. Вот как у Пастернака, «услышать будущего зов». И самому решать, как быть дальше.
Главное, чему научил Физтех: уже через 30 секунд чувствовать и знать, с кем ты говоришь, как и что, и корректно ли поставлена задача.
Физтех
Всегда внимательно слежу, какой рейтинг у физтехов среди мировых вузов и всегда говорю, что самый лучший вуз в мире — это Физтех.
