За что мы любим Петра Капицу

Если проводить параллели, то Петр Капица в пантеоне Физтеха определенно занимает место на самой верхушке Олимпа. Если по старшинству, то Аид, если по по значимости — Зевс, да и от Посейдона в его характере тоже что-то есть (в первую очередь, пожалуй, неукротимость). Сегодня Капице-старшему исполнилось бы 130 лет. Мы только что назвали в честь него аллею (ту самую, которая ведет от станции «Новодачная» к кампусу МФТИ) — а сейчас расскажем, почему его любим.

Умный

Абрам Иоффе, отец русской физики, познакомился с Капицей в 1912 году, когда тот поступил на электромеханический факультет Петербургского политехнического института. Капице было всего 18 лет, он вместе гимназии закончил реальное училище, поэтому в университет поступать не имел права. Но он произвел настолько сильное впечатление на ученика Рентгена (кстати, тоже весьма молодого: в тот момент профессору Иоффе было 32 года), который преподавал в Политехе физику, что Иоффе вскоре зовет Капицу на семинары, которые проводит в своей лаборатории в Петербургском университете.

А через несколько лет, когда Капица вернется в город после демобилизации (на войне молодой физик служил водителем санитарного автомобиля), Иоффе позовет ученика на работу в созданный им Рентгенологический институт (сейчас Физико-технический институт РАН). Так Капица становится преподавателем еще до того, как защитит диплом, и публикует свои первые работы в научной периодике.

Находчивый

В 1921-м году Иоффе отправляется в Европу — восстанавливать отношения с научным сообществом, распавшиеся на время войны и революции в России. С собой он берет именно Капицу: во-первых, чтобы уберечь — незадолго до этого тестя Капицы расстреляли большевики, — а во-вторых, чтобы передать его дальнейшее образование в руки ведущих ученых того времени.

Так Капица оказывается в Кембридже, в лаборатории сэра Эрнеста Резерфорда — где также стремительно завоевывает уважение своего нового научного руководителя, изначально скептически воспринявшего рекомендации Иоффе. Резерфорд поручает русскому иммигранту задачу по измерению импульса альфа-частиц, и тот вскоре добивается результата, проявив при этом смекалку, которую британский физик особенно ценил в своих студентах.

Для эксперимента Капице нужны были сильные электромагнитные поля — и, следовательно, настолько сильный ток, что тот плавил индукционные катушки, через которые его пускали. При этом эксперимент был недешевым: для закупки оборудования Резерфорд специально выбил у британского правительства грант в размере восьми тысяч фунтов, и рисковать дорогостоящим оборудованием в кембриджской лаборатории имени Люси Кавендиш побаивались. Капицу это не смутило: он проводил измерения, запуская установку на считанные секунды, чтобы не дать катушкам перегреться. И этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы работать с частицами. Сам он впоследствии шутил, что он — самый высокооплачиваемый сотрудник у Резерфорда, потому что его труд занимает считанные секунды в год, а зарплату он получает точно такую же, как и все остальные.

Остроумный

Упомянутая нами выше шутка — далеко не единственная из известных острот Капицы. Только попав в Кембридж, он прозвал своего нового начальника, Резерфорда, Крокодилом, и оно успешно к тому прилипло. У Резерфорда была грузная походка и зычный голос и это, по наблюдению Капицы, позволяло сотрудникам лаборатории заранее услышать приближение шефа и собраться с мыслями перед тем, как давать тому отчет о проделанной работе — подобно тому, как в сказке о Питере Пэне дети узнавали о приближении крокодила по тиканью будильника, однажды им проглоченным.

Хотя комментируя эту свою остроту публично, Капица много лет спустя говорил, что он этим прозвищем хотел подчеркнуть упрямство и настойчивость Резерфорда-ученого, мол, тот так продвигается в своих исследованиях, подобно крокодилу, который не умеет двигаться назад. Так или иначе, эта шутка Капице явно нравилась — настолько, что когда в 1933 году британцы выделили ему грант на строительство своей лаборатории, он велел выгравировать на стене ее здания крокодила.

Трудолюбивый

В 1934 году, отправляясь из Ленинграда домой, в Кембридж, Петр Капица внезапно для себя выяснил, что выезд из страны для него закрыт. Советская власть решила удержать на родине талантливого физика. Своими исследованиями здесь он заниматься не мог — не было необходимого оборудования. Удовлетвориться чтением лекцией и ведением семинаров Капица не мог. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, он увлекается физиологией — становится ассистентом невролога Ивана Павлова. Впрочем, вскоре добивается у правительства того, чтобы оно выкупило и перевезло его лабораторию из Британии в Россию, и возвращается к физике в этом «филиале Кембриджа».

А когда в 1945 году его отстранили от научной работы из-за регулярных конфликтов с руководителем советского атомного проекта Берией, Капица создает у себя на даче лабораторию, где продолжает свои исследования в кустарных условиях.

Резерфорд, говоря о Капице, подчеркивал ту же самую «крокодиловость» своего ученика: «Если он начинает действовать в каком-то направлении, то сбить его с этого направления невозможно. Я пробовал, но у меня не получилось».

Красивый

Ну, вы посмотрите на него:

Подробнее о Капице читайте в нашем материале «Пётр Капица. Принцип «конструктивного творчества», а о его месте и роли в истории русской физической школы — в статьях Евгения Гельфера:

• «Русское поле экспериментов»,
• «Философский пароход и фабрики интеллигентов»,
• «Аспирант Крокодила и время джаза».